В основном все выражают соболезнования, что Верка Сердючка родом из Сауз-Парка.Школа Сауз-Парка. Столовая.
Вэнди грустно сидит за пустым столом и меланхолично выцарапывает вилкой на его поверхности уравнение "Э+В=LOVE"; к ней подходит Баттерс с пакетом молока в руках и виноватым выражением лица.
Баттерс: Привет, Вэнди.
Вэнди (вскидываясь, с надеждой): Ну как?
Баттерс: Ну, я нашёл ещё одну фотографию Эрика, и поместил её на пакеты с молоком - тут всё в порядке, но вот она тоже как бы не совсем...
Вэнди: Дай посмотреть!
Вэнди вырывает у Баттерса пакет с молоком и, выпучив глаза, любуется на фотографию Картмана в платье Бритни Спирс, танцующего с Джастином Тимберлейком.
Вэнди: Это что вообще такое? Где ты взял эту фотографию?
Баттерс: Да так, с одной видеокассеты. В четвёртом классе я заснял это дело, после чего Картман прикинулся роботом и пытался её у меня отнять...
Вэнди: Да, я помню эту историю. Ты лучше скажи - отклики есть?
Баттерс: Отклики-то есть, но не такие, как хотелось бы. В основном все выражают соболезнования, что Верка Сердючка родом из Сауз-Парка.
Вэнди: Что же, по сравнению с прошлым разом это большой прогресс.
Баттерс: Да, в прошлый раз я сглупил.
Вэнди: Я чуть не умерла, когда мне начали поступать сообщения, что он покончил с собой в Берлине весной 1945-го.
Баттерс: Хотя в костюме Адольфа Гитлера он весьма неплохо смотрелся.
Вэнди: Неужели ни у кого нет нормальной фотографии Эрика?
Баттерс: Конечно, нет. Он не тот человек, чью фотографию людям бы хотелось хранить...
Вэнди: Не смей так говорить! Он хороший. Он лучший, он - идеал!
Баттерс: Жаль только, мало кто об этом знает. Он тщательно скрывал свою истинную сущность. Если бы знать раньше...
Вэнди: Да, ты прав. Мне порой хочется завыть, как дикой волчице - при одной мысли о том, как много времени мы потратили зря! Как часто мы ругались, ссорились и обижались друг на друга, вместо того чтобы... Сколько лет мы потратили зря? Сколько возможностей упустили? А что в итоге? Что осталось от жизни, от моей жизни?
Баттерс: Ну как же? Учёба, карьера, развлечения, на худой конец...
Вэнди: Это не то. Время, потраченное на карьеру, исключается. Время, потраченное на учёбу, не считается. Время, потраченное на глупые развлечения, вычёркивается тем более.
Баттерс: А что остаётся?
Вэнди: Остаётся снежный вечер над Сауз-Парком. Остаётся гулкая пустота школьных коридоров, кваканье лягушек у пруда, приглушённая музыка школьного праздника... Остаётся время, потраченное на любовь. Баттерс, ты жил ровно столько, сколько любил!
Баттерс (готовый расплакаться): Как это трогательно... Я расскажу Шелли, она обязательно оценит...
Вэнди (стремясь сменить тему): Кстати, а почему ты предпочитаешь обедать со мной, а не с нею? Стесняешься?
Баттерс: Вот ещё! Чего ж тут стесняться? Просто это нехорошо по отношению к тебе.
Вэнди: Что?
Баттерс: Ну, если у тебя перед глазами будет постоянно маячить счастливая пара, ты острее почувствуешь боль утраты. А это нехорошо, и я стараюсь тебя оградить...
Вэнди (нежно): У тебя большое и доброе сердце. Теперь я понимаю, почему Шелли так влюбилась в тебя - без памяти, страстно и самозабвенно...
Баттерс: Эй, не вздумай и ты в меня влюбиться!
Вэнди (подшучивая): Боишься?
Баттерс (простодушно): Да. Мне бы не хотелось разбивать твоё сердце и обижать тебя отказом.
Вэнди: Не волнуйся. Ты славный, ты хороший друг, но как парень ты мне совершенно не подходишь. Меня всегда привлекали другие ребята - бойцы. Для меня жизнь - это сражение, а главное в ней - это победа!
Баттерс: Так вот почему ты выбирала себе именно таких...
Вэнди: Именно. Грегори... он много говорил о борьбе, и хорошо говорил. Но дальше слов дело не шло - вот что обидно. Стэн оказался куда более подходящим - он тоже боец, тоже любит сражения, но для него главное - это проигрыш, после которого он мог бы упиваться своей болью.
Баттерс (осторожно): По-моему, вы с ним идеально подходите друг другу.
Вэнди: Когда-то я тоже так думала. Но потом... Это скучно - заранее знать, чем твоя битва закончится. Надоедает. Приедается.
Баттерс: А Картман?
Вэнди: А вот он - именно то, что мне нужно. Для него главное - это процесс битвы. А победа уже не так важна. Я ни с кем другим не могу быть счастлива - ни с кем! Мы созданы именно друг для друга.
Баттерс: Мы найдём его, обещаю. Нужно только походить, поспрашивать хорошенько. Вот, например... Эй, Кайл, иди сюда!
К столу подходят Кайл и Рэд, держащиеся за руки.
Баттерс: Кайл, у тебя случайно нет фотографии Картмана?
Кайл (саркастически): Конечно, есть. Я её держу под подушкой и каждый вечер целую перед сном.
Баттерс: О, так ты его и правда любишь? А я и не знал, что ты педик...
Кайл: Баттерс, я тебя буду убивать долго и мучительно.
Вэнди: Привет, Кайл. Как твой братишка?
Кайл (глухо, сквозь зубы): Плохо. Он держится, но с каждым днём ему хуже и хуже. Проклятье! Что я должен говорить братишке, который постоянно плачет от боли? Как ему объяснить, что он должен умереть молодым? И что я, старший брат, ничегошеньки не могу сделать?!
Рэд (обнимая его за шею и целуя в щёку): Держись, милый. Борись. Я с тобой.
Кайл (целуя её в ответ): Спасибо, любимая. Без тебя я бы не выдержал всего этого. Пойду принесу еды. (быстро отворачивается и уходит)
Вэнди: Присаживайся, подруга. Как у тебя... с Кайлом?
Рэд (жалобно): Вэнди, я чудовище, да?
Вэнди: Неправда, ты очень красивая!
Рэд: Я чудовище в моральном смысле. Мне до слёз жалко Айка, я переживаю его боль как собственную, а терзания Кайла для меня нож острый... но я никогда не чувствовала себя такой счастливой!
Вэнди: Почему?
Рэд: Потому что я наконец-то оказалась рядом с ним. Если бы не эта трагедия, я бы по прежнему лишь издалека наблюдала за ним, втихомолку млея от красоты его шевелюры. Красный цвет - мой любимый, ни у кого больше нет волос такого цвета!
Вэнди: Вообще-то это довольно странно - влюбляться в парня только потому, что у него волосы твоего любимого цвета.
Рэд: Наоборот.
Вэнди: Что?
Рэд: Красный - мой любимый цвет только потому, что это цвет волос Кайла.
Вэнди: Так ты его уже давно...
Рэд: Всегда. Сколько себя помню. Он мне являлся в снах, ещё до того как мы встретились. Мы созданы друг для друга!
Вэнди: Но теперь-то вы вместе...
Рэд: Да. Жизнь такая странная. Ужасное и прекрасное рядом. Я никогда не чувствовала себя такой несчастной и такой счастливой одновременно.
Вэнди: Тебе не позавидуешь.
Рэд: Ещё бы. Мои глаза пухнут от слёз, а губы - от поцелуев.
Баттерс: Рэд, а у тебя случайно нет фотографии Картмана?
Рэд: Увы, нет. Вот если бы тебе фотография Кайла понадобилась - у меня их целый альбом.
Баттерс (в сердцах, громко): Проклятье, ну где мне взять фотографию Эрика?!
Кенни (подходя): Фото в газете подойдёт? (протягивает газету)
Баттерс: О!
Вэнди: Отличная фотка.
Баттерс: Именно то, что нужно.
Вэнди: Давай её отсканируем, распечатаем и...
Пауза. Баттерс и Вэнди ошеломлённо смотрят друг на друга и одновременно хлопают себя по лбу.
Вэнди: Фотография Картмана в газете?
Баттерс: В сегодняшней!
Вэнди: Скорее, что там про него пишут?
Баттерс (читает): Пропал кот по имени Пушистик. Он серый с белым пятнышком, иногда охотится за своим хвостом...
Вэнди: Это не то!
Баттерс: Бедный котик, мне его так жалко... (читает дальше) Хакеры взломали личный счёт Билла Гейтса и с помощью украденных денег погасили внешний долг Гондураса. Правительство США объявило Гондурасу войну из-за связей с Аль-Каидой...
Вэнди: А-а-а! Дай сюда!
Баттерс: Неужели тебя не беспокоит Гондурас?
Вэнди (читает): В этом году лауреатом Нобелевской премии по медицине становится сотрудник Гарвардского университета Эрик Теодор Картман - за открытие лекарства от лейкемии...
Грохот - побледневший Кайл роняет поднос с едой. Рэд поддерживает его под руку.
Баттерс: А я и не сомневался.
Вэнди: Вот теперь я верю.
Кенни: Это судьба.
Директорский кабинет.
Баттерс, Вэнди, Рэд и Кайл стоят перед директрисой Викторией. Баттерс заканчивает свою речь.
Баттерс: ...вот почему мне необходимо ехать за Эриком. Прошу дать мне отпуск.
Директриса Виктория: И ты отправишься один?
Баттерс: Да, я отправлюсь один.
Директриса Виктория: В таком случае ты доберёшься не дальше Денвера.
Баттерс: Почему?
Директриса Виктория: Тебя поймают педофилы.
Баттерс: Я умру, выполняя свой долг!
Директриса Виктория: Но поручение останется невыполненным.
Баттерс: Это правда.
Директриса Виктория: Поверь мне - в такие путешествия надо пускаться вчетвером, чтобы хоть один смог добраться до цели.
Баттерс: А остальных троих педофилы поймают? Ну уж нет! На это я пойти не могу.
Рэд: Что же делать?
Кайл: А что бы на нашем месте сделал Брайан Бойтано?
Директриса Виктория: Да, а что бы сделал Брайан Бойтано?
Баттерс: Да это понятно - на коньках бы катался себе - и всё.
Вэнди: А что бы на нашем месте сделал Эрик Картман?
Баттерс: О нет...
Кайл: Он бы предложил отдать педофилам Баттерса, чтобы тот отишачил за всю команду.
Баттерс: Что? А почему это сразу я?
Кайл: Баттерс, в команде нет "я", а есть "мы"!
Баттерс: Так вы все хотите, чтобы я позволил педофилам терзать моё юное тело? Да что ж это за команда такая?
Кайл: Баттерс, ты член команды или нет?
Баттерс: Я её мозг!
Кайл: И что нам подскажет наш "мозг", интересно?
Баттерс: Да это очевидно - педофилам надо отдать Кайла, и никого другого.
Рэд: Почему это Кайла?
Кайл: Учти, я не поведусь на всю эту чушь про "команду".
Баттерс: Картман был прав - вы адски тупые. Потому что вы не понимаете, что добраться до Гарварда и найти там Эрика - это не сложно. Неизмеримо сложнее другое...
Вэнди: Нет...
Баттерс: Да! Гораздо сложнее будет уговорить его вернуться.
Вэнди: Так ты думаешь, что он... откажется?
Баттерс (пожимая плечами): При всём уважении, Вэнди... лично я бы на его месте отказался наотрез. Вы двое ему жизнь сломали - такое не прощают.
Рэд: А при чём тут педофилы?
Баттерс: Ну а как же? Когда он узнает, что Кайл оказался в руках педофилов, это приведёт его в доброе расположение духа и хорошее настроение - и возможно мы сумеем до чего-то договориться.
Кайл (с надеждой): А если мы не встретим педофилов?
Баттерс (непреклонно): Тогда придётся их поискать. В крайнем случае, попросим мистера Гаррисона.
Директриса Виктория: Боюсь, не выйдет. С тех пор как Мистер Шляпа умер от родов, Гаррисон стал ни на что не годен...
Кайл (вытаращив глаза): От чего умер?
Вэнди: Гаррисон окончательно свихнулся.
Директриса Виктория: Да он всегда таким был.
Кайл: Ну что ж, я готов. Ради брата я пойду на это...
Баттерс: Кайл, да ты что? Я же пошутил!
Кайл: Баттерс, я тебя убью! Ну и шутки у тебя!
Баттерс: По-моему, очевидно, что это была шутка. Ты что, Картмана не знаешь?
Кайл: Вот именно что знаю.
Баттерс: Ведь совершенно ясно, что Картмана не сильно обрадует весть о том, что тебя мучает неизвестно кто.
Кайл (иронично): Да что ты говоришь? Мы об одном и том же Картмане ведём речь?
Баттерс: Картман, несомненно, предпочёл бы тебя помучить лично.
Кайл: А... Это да.
Баттерс: Например, заставил бы тебя сосать его яйца...
Кайл: Значит, придётся...
Вэнди: Ну уж нет! Кайл, я не позволю тебе сосать яйца моего парня!
Кайл: Да я особо и не набиваюсь.
Вэнди: У него есть я!
Директриса Виктория (придерживая отвисшую челюсть): Ничего себе! Не ожидала. Так, отправляйтесь-ка к Картману все вместе.
Баттерс: А педофилы?
Директриса Виктория: Они от вас будут драпать со всех ног. Полагаю, что вас даже на порог не пустит ни одна уважающая себя тюрьма, из опасений за моральный облик обитающего там контингента.
Детская площадка.
Стэн и Генриетта целуются. Вэнди, Баттерс, Кайл и Рэд подходят к ним.
Стэн: А вот послушай Есенина. "Мне хотелось в мерцании пенистых струй с алых губ твоих с болью сорвать поцелуй..."
Генриетта: О да! Давай! Сильнее! Больнее! Люблю тебя!!!
Кайл: Эй, Стэн!
Стэн (с вызовом): Привет, пацаны. Чего надо?
Кайл: Мы едем к Картману.
Рэд: Чтобы уговорить его вернуться.
Баттерс: Поехали с нами!
Стэн: Вы все едете?
Кайл: Да.
Стэн: Не, я не могу. Если я поступлю как все, то перестану быть нонконформистом. На это я пойти не могу.
Вэнди (вспыхнув): Ну и оставайся, дурак! (собирается уходить)
Стэн: Вэнди, подожди!
Вэнди оборачивается и вопросительно на него смотрит.
Стэн: Когда встретишь Картмана, передай ему от меня "спасибо".
Вэнди: Что?
Стэн: Он был прав. Я повзрослел и понял это. С тобой мы только мучались вместе.
Вэнди: Я-то точно мучалась.
Стэн: И я тоже. Жизнь в вечном страхе, что ты уйдёшь, в бесплодных попытках тебя удержать - это был полный отстой. Зато теперь... Мы с Генриеттой понимаем друг друга так, как я тебя никогда бы не научился понимать - с полуслова, с полувзгляда. Мы созданы друг для друга.
Вэнди: Я рада, что у тебя всё хорошо.
Стэн: И ещё передай Картману, что когда он вернётся, я приду благодарить его с подарками и бухлом.
Вэнди: Спасибо, Стэн. Мы друзья?
Стэн: Да, я почту за честь быть твоим другом.
Стэн и Вэнди жмут друг другу руки.
Генриетта: Я вот не поняла - это что сейчас было?
Стэн: Обычно люди ненавидят своих бывших, но ты ж меня знаешь - я крутой нонконформист...
Генриетта: О да! Идём ко мне - я хочу ещё немного той боли...
Автобус.
Рэд спит, положив голову на плечо Кайлу, он нежно придерживает её за плечи. Вэнди смотрит в окно, Баттерс нетерпеливо ёрзает.
Баттерс: Проклятье! Эта колымага может двигаться быстрее?
Вэнди: Пойди попроси водителя добавить газку.
Баттерс: Я уже просил. В результате мы стали ехать ещё медленнее.
Вэнди: Почему?
Баттерс: С заплывшим глазом сложно поддерживать высокую скорость. Боюсь, после следующей моей просьбы автобус вообще остановится.
Вэнди: Тогда терпи.
Баттерс: Почему мы не могли полететь самолётом, как все нормальные люди?
Вэнди: А ты не понимаешь? (шёпотом) Потому что Кайл боится летать.
Баттерс: Серьёзно?
Вэнди: Да, Эрик ему предсказал, что он погибнет в авиакатастрофе.
Баттерс: А мне что он предсказал?
Вэнди: Смерть от рака поджелудочной железы.
Баттерс: Значит, в авиакатастрофе я не умру, и вместе со мной летать можно свободно. Неужели сложно додуматься?
Вэнди: Логично. Как это мы сразу не догадались? (увидев что-то в окне) Эй, остановите!
Баттерс: Что там?
Вэнди: Остановите автобус! Там Картман!
Водитель: Остановка здесь не положена...
Баттерс (поднимаясь с места): А мы настаиваем.
Водитель (резко тормозя): Помогите! Хулиганы зрения лишают!
Четырёхзвёздочный мотель "Тоскующий Тони". Вид снаружи.
На входной двери висит плакат с портретом Картмана и подписью "Разыскивается опасный преступник Накручинс за порчу двери, ограбление байкера, кражу мотоцикла и поджог синагоги"
Баттерс: Похоже, Эрик тут неплохо развлёкся!
Кайл: Жиртрест, твою мать!
Старый автомеханик (неслышно подойдя): Нет, синагогу подожгли эти - под шумок... Мы призвали их и теперь никак не можем от них отделаться. Многие пытались их остановить, но оказалось поздно, слишком поздно... Детишки, немедленно уезжайте отсюда. Вам не остановить их. Вы только зря погибнете - или станете такими, как они... Не пытайтесь, повторяю, не пытайтесь что-то сделать - нам уже не помочь.
Кайл: Да мы и не собирались ничего делать.
Старый автомеханик (продолжая протирать тряпочкой какую-то деталь): Детишки, солнце уже садится... скорее, прячьтесь, ищите убежище! Ночная тьма несёт участь, что куда хуже смерти! Вам не справится с ними!
Баттерс: А в мотеле мы сможем спрятаться?
Старый автомеханик: Ребята, вы даже не представляете, с чем вам придётся столкнуться... У вас не получится. Они уже близко, они жаждут! Слышите этот звук? О нет! Я помолюсь за упокой ваших душ!
Старый автомеханик запрыгивает в мотель и запирает за собой дверь.
Вэнди: О чём это он?
Кайл: Понятия не имею.
Баттерс: А-а-а! Вы слышите? Звук! Он приближается! О нет, мы станем такими же, как они! (молотит кулаками в дверь мотеля) Спрячьте нас! Будьте же милосердны!
Вэнди: Да кто они-то?
Кайл: Я понял... О нет! Это же гей-парад!
Вэнди: Но почему ночью?
Кайл: Из-за политкорректности - а то ведь неприятие темноты вполне может перерасти в неприятие тёмных, т.е. чёрных...
Вэнди: Идиотская какая-то причина.
Кайл: Они ж педики, чего ты хотела?
Баттерс: Сейчас они нас заставят... Я не хочу!
Толпа, несущая портреты мистера Гаррисона с подписью "Свободу жертве карательной психиатрии" и Мистера Шляпы - с подписью "Не забудем, не простим", останавливается напротив детей. Вперёд выходит Большой Эл Гомосек с обрезом в руках.
Большой Эл Гомосек: Привет, ребятки. Надеюсь, вы к нам толерантны, а?
Кайл: Да, мы толерантны. Занимайтесь чем хотите, к нам только не лезьте.
Большой Эл Гомосек: Это нетолерантно сказано. Ох, не верю я вам! Давайте, продемонстрируйте свою толерантность на практике.
Кайл: А мы не хотим.
Большой Эл Гомосек (перезаряжая обрез): А придётся.
Вэнди (отбрасывая свой лиловый берет и разминая руки): Так, похоже придётся тряхнуть стариной. (движется вперёд)
Большой Эл Гомосек (визгливо): А-а-а, это женщина! Уберите, я её боюсь!
Баттерс: Вэнди, он тебя пристрелит!
Вэнди: Сомневаюсь. Он же педик. Уверена, что даже патроны у него ненастоящие. (быстро идёт вперёд)
Через некоторое время.
Баттерс: Вот это было круто.
Кайл: Хоть и ужасно нетолерантно.
Вэнди: А по-моему, многим из них понравилось.
Рэд: Да, мистер Мазохист был просто в восторге.
Вэнди: Судя по всему, именно в поисках подобных приключений на свою задницу они и ходят по американской глубинке.
Кайл: Да, в крупных городах им уже не получить подобных ощущений.
Столовая Гарвардского университета.
Студенты обедают, шумно и весело болтая. Крот и Грегори шушукаются за отдельно стоящим столом. В столовую врываются Вэнди, Баттерс, Кайл и Рэд.
Вэнди: Эй! Минутку внимания! Ребята, вы случайно не знаете Эрика Картмана?
Голоса: Конечно, знаем! Ещё бы не знать! А вот я бы предпочёл не знать! А я бы хотела узнать поближе...
Вэнди: Где он? Кто-нибудь знает, где Эрик Картман?
Грегори (медленно поднимаясь): В Сауз-Парке.
Вэнди: Где?
Крот: Да, он получил телеграмму от какого-то Кенни, в которой говорилось, что какой-то малыш Айк серьёзно болен. И тут же собрался и двинул в аэропорт.
Грегори: Хоть я его и отговаривал от этого шага.
Крот: "Отговаривал" - это мягко сказано. Вы орали на весь университет. "Исцелю малыша!", "Не лечи малыша!"
Кайл: Почему отговаривал? Как ты мог?
Грегори: Ты не понимаешь... Картману это исцеление очень дорого встанет. Спасая жизнь Айку, он ставит на кон собственную.
Вэнди: Неужели всё так серьёзно?
Крот: Даже более чем. Теперь за его дальнейшую судьбу я не дам и медной монеты.
Вэнди: Но почему? Чёрт возьми, почему?
Грегори: Из-за копирайта. Владельцем прав на открытое лекарство является университет - и Картман не имеет права использовать своё лекарство полностью или частично.
Крот: Да, это серьёзное преступление, всё равно что негра негром назвать. Вот если бы он, например, детей насиловал - это могло бы сойти с рук, но преступления в финансовой сфере у нас караются неотвратимо и жестоко.
Вэнди: Но он всё равно решился... Милый!
Грегори: Присаживайся к нам, Вэнди. Ты совсем не изменилась.
Вэнди: Ты тоже, Грегори. Всё играешь в сопротивление?
Грегори: Это не игра! На карту поставлена судьба человечества! Судьба нации в наших руках! За правду бой ведём, за всё, что любо нам! Пусть бой кипит, пусть враг бежит, пусть храбрый победит...
Вэнди с трудом подавляет зевок.
Грегори: Знаешь, даже хорошо, что у нас с тобой ничего не вышло. Ты не понимаешь всей важности моей миссии... да и такому бойцу, как я, лучше быть одному. Сопротивление требует посвятить ему жизнь целиком и полностью, не тратя времени на глупости вроде девчонок!
Рэд: Кстати, Грегори... Хейди просила передать тебе привет.
Грегори (вздрогнув): Серьёзно?
Рэд: Ты помнишь её? Она...
Грегори: Она обладательница самых прекрасных на свете волос и васильковых глаз, в которых можно тонуть вечно... Да, я помню её.
Рэд: Она моя лучшая подруга - и много о тебе рассказывала.
Грегори (краснея): Серьёзно?
Рэд: Да. А кроме привета, она просила передать тебе адрес её электронной почты, номер её домашнего и мобильного телефонов, карту Сауз-Парка, на которой указан её дом, и список её любимых цветов и подарков...
Грегори: Извините, я на минутку. (набирает на мобильном) Аэропорт? Когда ближайший рейс до Сауз-Парка?
Вэнди (шёпотом): А Хейди что, и правда влюблена в Грегори?
Рэд: Пока нет. Просто я знаю, что ей нравятся блондины. Всё остальное - это уж они сами сделают.
Внезапно шум в столовой замолкает и воцаряется гробовая тишина. Все студенты, как по команде, оборачиваются ко входу. Вэнди пытается привстать на цыпочки, чтобы разглядеть вошедшего, скрытого спинами студентов, но Кайл дёргает её за рукав.
Кайл: Не время. Давай подождём, посмотрим, послушаем...
Грегори (протиснувшись сквозь толпу): Картман! Ты здесь!
Эрик (усталым, безнадёжным и безжизненным голосом): Да, я вернулся. Дайте присесть. И налейте мне чего-нибудь выпить - я устал. Я жутко, смертельно устал...
Грегори: Ты рассказывай - как малыш???
Эрик: Малыш Айк здоров, тут всё в порядке. Я успел, прежде чем они спохватились. А уж потом и началась эта свистопляска...
Грегори: Какая?
Эрик: Сенатская комиссия по вопросам нарушения копирайта... Уголовное дело по обвинению меня в "пиратстве" - слово-то какое! Что интересно, когда я действительно был пиратом и грабил корабли, меня никто ни в чём не обвинял. А тут из-за какой-то эфемерной "недополученной прибыли"... Но это ещё полбеды.
Грегори: А что ж тогда беда?
Эрик: Мамаша Кайла.
Кайл: Жиртрест, твою мать!
Эрик (оглядываясь): Похоже, у меня уже галлюцинации начинаются - всюду чудятся еврейские голоса.
Грегори: Так мамаша Кайла тебя на руках должна была носить!
Эрик: Ага, аж два раза. Она быстро смекнула, что Айка тоже могут обвинить в нарушении копирайта, раз уж он был исцелён незаконным лекарством - вот и решила заделаться святее Папы Римского, и организовать движение, требующее моего ареста и приговора к длительному тюремному заключению. Весь город был против меня, кроме двух человек - моей мамы и Стэна.
Грегори: Стэна?
Эрик: Ну да. Он же нонконформист, ему не пристало соглашаться с мнением большинства. А потом они ещё из психушки выпустили Гаррисона, который бегал за мной со снайперской винтовкой, намереваясь подстрелить не то меня, не то Лягушонка Клайда.
Грегори: Ты что, не мог понять, куда он целился?
Эрик: Я не знаю, куда он целился. Только вот попадал он почему-то исключительно в Кенни. Кроме последнего раза.
Грегори: А в последний раз?
Эрик: В последний раз он оказался настолько скверным стрелком, что угодил себе прямо в висок.
Грегори: Но ты здесь - значит, всё нормально?
Эрик: Нет, Грегори. Мамаша Кайла всё-таки добилась, чтобы меня лишили Нобелевской Премии, заставили из своего кармана оплатить лечение Айка, а в придачу - запретили использовать это лекарство кому-либо в течении 75 лет после моей смерти.
Грегори: Так, значит, всё было зря?
Эрик (улыбаясь впервые с момента начала разговора): Не совсем. Всё дело в том, что подробнейшие инструкции по изготовлению лекарств от этой и многих других болезней, которые мы выудили в известном тебе месте, я разослал заинтересованным лицам - а именно, крупнейшим медицинским учреждениям России, Китая и Саудовской Аравии.
Грегори (широко распахнув глаза): Ты понимаешь, что ты сделал?
Эрик: Я спас множество жизней. На остальное - плевать.
Крот: Это непохоже на тебя. Ты раньше был злым, а теперь внезапно стал добреньким?
Эрик: Я не стал добреньким. Я не стал ангелочком с нимбом над головой. И крыльев у меня нет, и белых одежд. Я всего-навсего повзрослел - и зло и добро во мне уравновесились.
Грегори: Ты спас человечество, Картман. Отныне наш проект жизнеустройства не будет единственным!
Крот: А ты уверен, что русский или китайский проекты будут лучше нашего?
Эрик: Конечно, уверен. Ибо системы хуже, чем наша, которая ставит всяких вырожденцев выше нормальных людей - быть просто не может. Но даже если я ошибаюсь - у человечества будет выбор. Будет разнообразие. А это очень, очень много значит.
Грегори: Мы победили. Сопротивление победило! Теперь можно и другими делами заняться - лично я еду в Сауз-Парк, к Хейди... к моей любимой Хейди.
Крот: Картман, а ты что собираешься делать теперь?
Эрик: Пока не знаю. Наверное, займусь физикой пространства/времени - есть у меня идея организовать первую в мире компанию по путешествиям во времени.
Грегори: А вернуться в Сауз-Парк... не думаешь?
Эрик: Думаю. Но не сейчас. Время не пришло.
Грегори: А когда?
Эрик: Дайте гитару. Словами это сложно изложить, но я попробую.
Кто измерит мой путь, кто изменит мой рок,
Что начертан мне древним холодным мечом?
Я блуждаю всю жизнь в лабиринте дорог
И ношу смерть за правым плечом.
Каждый день - новый бой, каждый день - старый страх,
И с тропинки судьбы не свернуть...
Но я вернусь домой - в тихий город в горах
Когда будет окончен мой путь.
Не обманешь судьбу и не купишь любовь
Ни за жизнь, ни за смерть, ни за горсть серебра.
И холодная сталь ляжет под ноги вновь
Равновесием зла и добра.
Пусть сгорает судьба в ритуальных кострах,
Пусть у мира меняется суть.
Но я вернусь домой, в старый город в горах,
Когда будет закончен мой путь.
Не за знамя и герб, не за список побед,
Не поймешь, где - искусство, а где - ремесло.
Семь шагов через страх, семь шагов через бред,
Коль остался в живых - повезло.
И когда надоест мне со смертью играть,
Жизнь отпустит меня отдохнуть.
И я вернусь домой, в славный город в горах,
Когда будет окончен мой путь.
Грегори: Отличная песня.
Крот: Только грустная. В ней чувствуется какая-то смертельная безнадёга...
Эрик: А чего ты хотел? Это дорога в ад. Мы все шагаем по ней, кто быстрее, кто медленнее, и не желаем остановиться, задуматься, посмотреть вокруг. Кто мы? Где мы? - никого не волнует, кроме обдолбанных хиппи, да и те забывают о своих вопросах через минуту. Даже нет, мы не просто шагаем - нас ведут. А мы покорно плетёмся, мечтая о том, чего нет - и попирая ногами то, что есть, гоняясь за ненужным - и равнодушно проходя мимо необходимого, вспоминая тех, кого нет - и не помня о тех, кто есть. Мы идём по дороге в ад - и нет на ней поворотов. Нет выбора. Нет шансов. Нет судьбы.
Вэнди (появляясь позади Картмана и возлагая руки ему на плечи): Ошибаешься, Картман. У любой дороги есть два направления. Достаточно лишь обернуться.
Картман медленно поднимается.
Вэнди: Зачем шагать к аду? Развернись! Иди в другом направлении! Иди в рай! Иди... ко мне.
Эрик (разворачиваясь): Вэнди, я...
Вэнди: Молчи! Не говори ничего. Просто иди.
Эрик: Ты уверена? Придя, я ведь больше не уйду. Не пожалеешь?
Вэнди: Мне не о чем жалеть.
Эрик: Вообще-то я храплю.
Вэнди: Я заткну уши.
Эрик: И разбрасываю носки по всей комнате.
Вэнди: Я их буду собирать.
Эрик: И люблю вкусно поесть.
Вэнди: Я научусь хорошо готовить.
Эрик: Мы будем часто ссориться...
Вэнди: Зато после будем мириться - да так, что кровать каждый месяц придётся покупать новую.
Эрик: Ну если тебе и этого мало, я мужчина! А ты - феминистка!
Вэнди: У каждого свои недостатки. Ничего, совместными усилиями мы это исправим.
Эрик: Э, я не буду менять пол!
Вэнди: Глупый. Ты поможешь мне избавиться от феминистического бреда, которым была набита моя голова. Ведь его причина лишь одна - отсутствие нормального мужика рядом. Поможешь?
Эрик (шагая вперёд): Конечно.
Вэнди: Я люблю тебя.
Эрик: И я тебя люблю!
Картман и Вэнди сливаются в долгом поцелуе. Студенты взрываются аплодисментами.
Через некоторое время.
Эрик (отрываясь от её губ): Странно, что до сих пор не появился Баттерс. Пора бы!
Вэнди заглядывает ему через плечо и фыркает со смеху. Картман оборачивается. Позади него Кайл и Рэд держат Баттерса за руки, одновременно затыкая ему рот.
Эрик: Эй, отпустите уже его!
Баттерс: Привет, Эрик! Я так хотел с тобой поздороваться, а они набросились на меня!
Кайл (пряча глаза): Привет, Эрик.
Эрик: Привет, Кайл. Как жизнь?
Кайл (решительно бросаясь вперёд): Эрик! Ты спас его! Спас братишку! Требуй всё, что угодно, всё, чего хочешь - я сделаю.
Эрик: Ты мне ничего не должен, Кайл. Просто теперь, я надеюсь, всё будет иначе, чем в моих снах...
Кайл: Теперь можешь сколько хочешь издеваться над евреями и надо мной - я тебе ни слова не скажу в ответ!
Эрик: Мерзкий жидяра! Вот обязательно надо всё испортить, да? Обломать весь кайф! Убить всякий интерес!
Кайл: Так ты издевался над нами только потому, что я злился?
Эрик: Ну конечно! Иначе это было бы просто скучно!
Кайл: А знаешь что... Я не позволю тебе оскорблять мой народ и мою семью - заруби это себе на носу!
Эрик (довольно улыбаясь): Спасибо, дружище. Дай пять.
Картман и Кайл пожимают друг другу руки.
Вэнди (полуприкрыв глаза): Неизвестное будущее ожидало нас, и впервые за последние годы я ощущала надежду. Всё благодаря Эрику Картману - этому нацисту, расисту, антисемиту и человеконенавистнику - который сумел понять непреходящую ценность человеческой жизни... А мы, люди, сможем ли?
Эрик: Сдохни, проклятый хиппи! Сдохни! Умри!
Вэнди открывает глаза. Картман лупит бородатого хиппи, определённо находящегося под кайфом.
Эрик: Это мой университет! Сюда с наркотой нельзя! Получай, гад!
Вэнди (со вздохом): Но некоторые вещи совсем не меняются.
Кайл: Ладно, хватит с него.
Баттерс: Да, хватит. Ты захапал себе всё самое интересное! Дай-ка и мне приложиться. Пнём хиппаря!
Хиппи: Не пинай хиппаря...
Баттерс: Пнём!
Баттерс пинками вышвыривает хиппи за дверь.
Вэнди: Ну что, может двинем в гостиницу?
Рэд: Да, мы сняли два двухместных номера.
Эрик (ехидно): А далеко они друг от друга?
Рэд: Рядом.
Кайл: А что?
Эрик (ещё более ехидно): Это ошибка, Кайл. Извини, но мы тебе всю ночь спать не дадим...
Рэд (копируя его интонацию): А с чего ты взял, что мы собираемся ночью спать? (обнимает и целует Кайла)
Вэнди, Кайл и Рэд хохочут, глядя на отвисшую челюсть Картмана.
Эрик: Кайл, ты встречаешься с девушкой?
Кайл: Не просто встречаюсь. Мы любим друг друга.
Эрик: Знаешь, Кайл, у меня всё же есть к тебе просьба.
Кайл (напрягшись): Да?
Эрик: Я хочу быть свидетелем на вашей свадьбе.
Рэд: Это я тебе обещаю.
Эрик (потирая руки): Это будет весело.
Кайл: Но... я ещё не готов... я так молод... хотя ладно, свадьба так свадьба.
Грегори: Ладно, ребята, нам пора. Мы летим в Сауз-Парк - завоёвывать сердце Хейди.
Эрик: Вдвоём, что ли?
Крот: Конечно. Я эксперт по тайным операциям, не забывай.
Грегори: А главное - наёмник. Я его просто нанял.
Кайл: Ладно, мы в гостиницу. Пока, ребята.
Вэнди (спохватываясь): А где же будет ночевать Баттерс?
Эрик: О! Баттерс, иди сюда. Тебе особое задание будет - дежурить в коридоре и убивать всякого, кто попытается нам помешать.
Баттерс: Убивать не обещаю, но вот путаться у них под ногами буду виртуозно.
Кайл: Ну что же, двинулись. И знаешь что... удачи тебе, дружище.
Эрик: Тебе тоже, брат.
Картман и Кайл обнимают друг друга.
Баттерс: Вы только комнаты не перепутайте...
Все (хором): Баттерс, я тебя убью!
Следующее утро.
Вэнди: О-о-о! О да... Что же, на этот раз твоя взяла.
Эрик: А то!
Вэнди: А какой общий счёт? А то я, похоже, сбилась.
Эрик: А я и не считал. Для меня процесс интереснее результата.
Вэнди: Я и не сомневалась.
Эрик: Так что предлагаю ничью.
Вэнди: Ну уж нет! Я победила! И так будет всегда!
Эрик: Хорошо-хорошо. Одного Эрика Картмана ты можешь победить, я это признаю. Но вот посмотрим, что ты запоёшь, когда нас станет двое...
Вэнди: Кого ты имеешь ввиду?
Эрик: Разумеется, Эрика Картмана-младшего. Посмотрим, как ты справишься с нами обоими...
Вэнди: Картман! Так ты что же, не воспользовался... О Боже! И мне голову заморочил, так что я забыла обо всём!
Эрик: Ну извини.
Вэнди: Картман, я тебя убью!!!
Эрик: Вэнди, выходи за меня замуж.
Вэнди: Эрик, я тебя люблю!!!
Голос из соседнего номера: О нет, они опять начали. Ну дайте же человеку поспать!!!
Эпилог.
Вне пространства. Вне времени.
Кенни и Иисус сидят в одиноком луче света посреди бесконечной равнины цвета запёкшейся крови.
Иисус: Пожалуй, сны уже можно убрать.
Кенни: Конечно. (щёлкает пальцами) Но с тетрисом тоже придётся завязывать.
Иисус: Без проблем. (повторяет щелчок) Надеюсь, теперь у них всё будет хорошо?
Кенни: У них всё будет так, как и должно быть. Будут ссоры - но будут и примирения, будет хлеб и будут зрелища, будут высокие устремления души и приземлённый практический смысл, будут дети - счастье и горе одновременно. Будет жизнь, такая простая и столь невероятная жизнь. А неизменным останется лишь вечный бой - и столь же вечная любовь.
Иисус: Это правда, что они были созданы друг для друга?
Кенни: В том-то и дело, что нет. Если честно, Вэнди была создана именно для Стэна. Но свободу воли отменить не в силах никто - даже я. Тем ценнее их чувство. Им не вложили его свыше - они его себе создали. Сами создали.
Иисус: Кто бы мог подумать, что сам Эрик Картман, настолько злой и плохой человек, сумеет стать таким...
Кенни: Он не злой. И никогда не был плохим. Плохих людей вообще не бывает. Человек ведь создан по образу и подобию Божьему - как он может быть плохим?
Иисус: А как же зло?
Кенни: Зла тоже не существует. Впрочем, нет и добра. Есть лишь поступки.
Иисус: По делам их узнаете их...
Кенни: Именно. Нет добра и зла, а есть только поступки, которые либо приближают человека к раю, либо отдаляют от него. Это и есть дорога жизни. А куда она ведёт - в ад или в рай - тут уже каждый решает сам. Своими делами решает.
Иисус: Но почему ты решил всё сделать именно так?
Кенни (усмехаясь): Мне просто надоело умирать, искупая их грехи. Тем более что они как Габсбурги - ничего не помнят и ничему не учатся.
Иисус: Но ведь они всего лишь дети...
Кенни: Это лишь образ. Мы все дети, в той или иной степени. В глубине души каждого из нас сидит малыш, взирающий на мир восхищённо-наивным взором.
Иисус: Так их вид - это лишь символ...
Кенни: Именно. Это лишь реквизит, театр теней, бал зеркал, разгул фантасмагорий. А истинное, нетленное и прочное - это как раз всё то, что многим кажется приходящим и мимолётным... сокровеннейшие и глубочайшие чувства, которые ты отдаёшь этому миру, основа и суть настоящей человеческой души... пламя. Да, пламя, чистый огонь.
Иисус: А попроще можно сформулировать? Не все поймут.
Кенни: Можно. Слушай:
Детские глазки чисты и невинны,
Детской души несказанны глубины.
Полнится смехом и песнею звонкой
Незамутнённое сердце ребёнка.
Бережно тонкую взявши ручонку -
К свету и счастью веди ребятёнка.
Взрослым - все горести мира известны,
Дети ж блаженным незнаньем прелестны.
Глазами ребёнка мир видится дивным.
Смотри - эти глазки искрятся игриво,
Пока невдомёк им - не станут и слушать,
Какие потёмки таятся в их душах.
Что может быть краше вот этой наивной
Улыбки - задорной, лихой, шаловливой.
Пусть жизнь и является штукой гадской,
Но только не в детских восторженных глазках.
Так духом не падай, прочти эти строки
Пусть кажется путь непомерно далёким.
Найди то дитя, что в тебе обитает,
Найди сам себя - и расправь свои крылья.
И к звёздам ярчайшим умчись, воспаряя
Над суетным миром - без лишних усилий...
Глазами ребёнка мир видится дивным,
Смотри, эти глазки игриво искрятся.
Пока невдомёк им, проказникам вечным,
Какие потёмки в их душах таятся.
Что может быть краше вот этой беспечной
Улыбки - бедовой, лихой, шаловливой.
Пусть жизнь и является штукой гадской -
Но только не в детских восторженных глазках...
Иисус: Спасибо тебе, Создатель.
Кенни (укоризненно): Ну я же
|
